Я заинтересовался персоной Эдварда Джеймса пару лет назад, посмотрел посвящённый ему фильм, прочитал написанную о нём книгу, и наконец попал в Силитлу, чтобы увидеть своими глазами этот памятник человеческому духу и воображению.

Уникальность Las Pozas начинается уже с того, что его трудно обозначить словами. Парк? Сад? Изваяние? Или созданный из бетона памятник собственным иллюзиям?



Дорога от Мехико до Силитлы (так произносится название Xilitla), маленького городка, затерянного в горах центральной Мексики, занимает около восьми часов и представляет собой непростое испытание.

На протяжении путешествия вы оказываетесь в нескольких климатических зонах, а некоторые участки дороги опасны из-за оползней и могут быть просто закрыты. Влажный тропический климат в Силитле тоже может стать испытанием для европейца.



Эдвард Джеймс приобрёл здесь кофейную плантацию в 1947 году, и на протяжении последующих десяти лет занимался разведением орхидей и экзотических птиц, пока неожиданный заморозок, случившийся в 1962 году, не подтвердил его давнюю мысль о создании чего-то более долговечного, чем не терпящие холода цветы.



Родился Эдвард Джеймс в 1907 году в семье обосновавшегося в британском Ливерпуле богатого американского промышленника, от которого он позже унаследовал многомиллионное состояние. Говорили, что его мать, светская львица, шотландка по происхождению, была дочерью принца Уэльского, позже ставшего королём Эдуардом VII, однако, как и многое в его биографии, это обстоятельство остаётся лишь версией.

Первую книгу своих стихов Джеймс опубликовал, учась в Оксфорде. В 30-х годах он увлёкся балетом, был знаком с Борисом Кохно и Джорджем Баланчиным и женился на знаменитой австро-американской балерине Тилли Лош, для которой основал на свои средства балетную компанию (этот союз впоследствии развалился со скандалом: балерина обвинила Джеймса в гомосексуализме).



На протяжении всех 30-х годов Джеймс патронировал движение сюрреалистов – не только приобретая их картины и издавая журнал, но и напрямую помогая тем, кто, по его мнению, был талантлив и нуждался в покровительстве. Например, поддерживал Сальвадора Дали и Рене Магритта, несколько лет жившего в его доме.



Кстати, перу Магритта принадлежат два портрета Эдварда Джеймса. На одном, широко известном полотне под названием «Не для воспроизведения» отражение человека в зеркале тоже отворачивается от зрителя, а на другом, так и названном: «Портрет Эдварда Джеймса», ослепительное световое пятно полностью заслоняет лицо.



В коллекции живописи, собранной Джеймсом, помимо знаменитых художников XX века, таких как Сальвадор Дали, Рене Магритт, Пабло Пикассо, Павел Челищев, Макс Эрнст, Джорджио Де Кирико, нашлось место даже для Иеронима Босха.

Строительству парка под названием Las Pozas («Пруды») были посвящены все 60-е и 70-е годы, хотя идея о возведении уголка рая возникла у Джеймса уже в 40-х, после короткого периода жизни в Лос-Анджелесе. Для этого ему посоветовали Мексику – как страну загадочную и подходящую для эзотерических поисков куда лучше, чем Америка.

К созданию произведения искусства в тропических джунглях были привлечены сотни местных художников и каменщиков, а стоимость проекта в итоге превысила 5 миллионов долларов.



Чтобы поддерживать строительство, Джеймсу пришлось продать свою уникальную коллекцию сюрреализма с аукциона. К моменту его смерти в 1984 году Las Pozas представлял собой 36 скульптур и зданий, разбросанных на территории тропического леса и иногда соединённых между собой тропинками или лестницами.

Многие сооружения имели причудливые названия: например, «дом на трёх этажах, которых, на самом деле пять или четыре или шесть», «дом с крышей, как кит», «лестница в небо», «храм уток», «бамбуковый дворец»…



Las Pozas остался недостроенным. После смерти Джеймса о нём долгое время заботился его давний друг Плутархо Гастелум, который в своё время и помог Джеймсу найти Силитлу и сам был женат на местной жительнице. В 2007-м Las Pozas перешёл под административный контроль «Фонда Силитлы» (Fondo Xilitla), который и поддерживает все постройки в том состоянии, в котором их оставил автор.



Из некоторых сооружений до сих пор торчат остатки арматуры, кое-где на бетоне выросли цветы. Доводить авторский замысел до завершения вряд ли было бы уместным: все эти образы могли родиться в голове только одного человека, которого больше нет.

Зато есть великолепные водопады, вечные джунгли и воплощённые в бетоне изысканные образы, которые с течением времени ещё больше вошли гармонию с окружающей природой, заросли мхом, цветами и наполнились новым смыслом, возможно, уже непонятным даже своему создателю.