Три последующих дня прошли в непрерывных жалобах тренеров и спортсменов на публичные половые акты хозяйского сынка и разнообразных его знакомых, не всегда ярко выраженного женского пола. Евстрахий как мог, успокаивал возмущенных людей, представляя как можно поднимать жеребца на галоп, глядя на мастурбирующих подростков. Дворник показала целый пакет банок, гандонов и бутылок, разбросанных по округе юными засранцами. Все попытки урезонить буянов, натолкнулись на циничное заявление, что обо всех притеснениях свободы, будет доложено папаше. Зная мерзкий характер хозяина, Евстрахий мог представить последствия, если купчина будет оторван от тысячиевровой немецкой шлюхи звонком сыночка. Поэтому, вакханалия длилась почти неделю, многие постоянные клиенты перестали ездить на базу. Скандалы стали обыденным времяпровождением Евстрахия, любовь к людям, медленно угасала.

Кульминацией стало ночное посещение конюшни. Будучи разбуженный пьяными и обсаженными подростками, деду пришлось открывать конюшню. Ему без объяснений, приказали прихватить табуретку. Громко выкрикивая здравицы непонятным персонажам и захлебываясь джином из банок, подростки ввалились с косяками в конюшню и сгрудились у стойла Звездочки. Кобыла мудрыми глазами смотрела, как юнцы кочевряжились, подбадривая хозяйского сынка. Наконец, он, выхватив табуретку, вошел в стойло и сняв штаны, взобрался на табуретку, намереваясь произвести акт скотоложства. Евстрахий помнил еще, как за попытку таких действий конюха отправили в Омск на три года общего режима. Теперь, окруженный улюлюкающими мудаками, дед был вынужден смотреть, как постанывающий от удовольствия конеёб, имеет чистокровного аргамака и любимицу всех лошадниц. Стоило только хлопнуть в ладоши и умница Звездочка одним шагом размажет скота по стенке, но Евстрахий сжав зубы, стоял не шелохнувшись. Кобыла, однако, покосившись черным глазом, подняла хвост и стала мочиться на обидчика. Тот поначалу не заметил, погрузившись в противоестественные утехи, потом заорал, а Звездочка еще навалила ему в спущенные штаны свежих конских яблок. Громко матерясь и падая, с полными штанами конского говна, обоссаный, хозяйский сынок отбыл со своей бандой отмываться. Дед, вздохнув, закрыл конюшню и пошел в медпункт.

- Нелюдь, как отец его, мать его, - рыкнул Евстрахий, закусывая спирт малосольным огурцом, - тот хотя бы со шлюхами ебется.
- Гены, - махнул рукой Петрович, давний знакомый деда еще по армии, - сам видел – папаша тоже к Звездочке не равнодушен.
- Блядь, такой скотины поискать, - поджал губы дед, - помнишь как таких учили в наше время?
- И сейчас не поздно, - прищурился врач, разливая по рюмкам чистый медицинский, - помнишь Равшана?
- Того овцеёба на заставе? – спросил Евстрахий, - а, что, может прокатить.

Выпитое определенно придало смелости. Как двоюродные братья Немезиды, дед и его сподвижник открыли комнату хозяйского сынка. Тот спал беспробудным сном, выжрав литра два пива, литр джина, грамм триста виски и употребив немеряно ганжи, это только виденное лично Евстрахием. Они скинули одеяло, одев перчатки, достали банку с красителем и обработали член жертвы, затем Петрович ввел в канал шприцом зеленой хреновины. Добавив для завершения картины пятен по груди и животу, пьяные пенсионеры направились в свободную комнату напротив, чтобы быть первыми при утреннем мочеиспускании болезного.

Разбудил их ожидаемый вопль, как папаша, сынок выражал все свои эмоции непосредственно, как правило, орально. Вбежав в комнату с тревожным видом, старики увидели убитого горем хозяйского сынка, держащего в руке синий член сочащейся зеленой жидкостью, с ужасающими при свете дня пятнами по всему телу. Вид, действительно страшный. Петрович с умным видом обследовал пациента. Делал задумчивый вид и шептал под нос мудреную латынь типа Pizdecus kotenkus или Doebalsus s lochatkamy. Оскара не Оскара, но Золотого льва получить вполне мог, зарывает талант.

- У вас, батенька, редкая форма конского триппера, по научному Хорз шанкр мягкий, - воздел врач-юморист вверх палец, - придется госпитализировать на длительное время и сообщить родным.
- А эта, - только смог выдавить «больной», зная как его отец относится ко всяческим венерическим заболеваниям, - может таблетки какие, батя убьет.
- Есть конечно лекарства, - задумчиво произнес Петрович с интонацией, долженствующей принести ему и вожделенный Оскар, - только это потребует времени, усилий и денег.
- Деньги будут, - решительно отрезал «больной», - все сделаю, только отцу не сообщайте.

Петрович запретил сынку дрочить, тем более скотоложествовать и мужеложествовать. Запретил пить, пиво давал не больше бутылки, посадил на обычную диету, типа свежие овощи, мясо, фрукты, кашка и соки. Колол ему в живот витамины, под видом офигенных немецких лекарств. Евстрахий заставлял бегать, внедрил в секции кикбоксинга и плавания. Ко второй неделе пацанчик перестал вилять жопой как пидорас, на третью выебал дочку поварихи. Нормальную такую сисястую девку, её полбазы пёрло. Налицо был прогресс в пользу гетеросексуальности и начала формирования характера. Приехавший хозяин обнаружил вместо полупидорка, зачаток человечка, чему был несказно удивлен. Евстрахия похвалил и увез эту головную боль с глаз долой. База стала жить обычной жизнью, даже вернулись психанувшие теннисистки. Как потом узнал дед, сынок подался в спорт, завязал со своими дружками и вел жизнь, пусть не нормального человека, но конкретного братка. С чем Евстрахий его мысленно поздравил, потому, как старик все еще верил в людей и любил их. Пусть они всячески стараются разрушить эту любовь, пусть. Дед пока верил. Пока.

© VIKING