Подвывая, Анюта неуклюже перевалилась, встав на колени, и придвинулась к промежности своего мучителя. Даже сквозь пелену слез, женщина видела каждую крошку перхоти, каждый слипшийся от грязи пучок волос. Ей казалось, она уже целую вечность смотрит в это царство человеческой неопрятности. Неопрятности – не то слово! Имя этому царству – Буйство гнуси!
Вони Анюта уже давно не чувствовала – с тех пор, как Петрович съездил ей по носу ребром костлявой ладони. Нос распух и сочился слизью, что женщина в сложившихся обстоятельствах воспринимала как благо: помимо всего прочего, кавалер не стеснял себя газами и выпускал их при каждом удобном случае. Но, все же, самым отвратительным – венцом Безобразия – был член Петровича. Анюта еще ни разу не смогла, даже про себя, назвать этот ужасный орган «членом». Даже слово «хуй» как-то не подходило к удивительно корёжной, оргомных размеров штуковине, обсыпанной белоголовыми гнойными прыщами в основаниях мокрых седых волос, местами уже вскрывшимися, с присохшей у лобка рыжей коркой – бог знает, от чего и когда здесь появившейся. То, что обычно называется головкой, имело жуткий пятнисто-синюшный окрас, источало мутноватую слизь, застывающую тут же корками, и запах. Запах! Это был первый повод для тесного знакомства с большим эмалированным тазом, заботливо приготовленным Петровичем.
Сейчас ей предстояло продолжить то, ради чего она сюда приехала, то, что сам Петрович называл «минэтом»… Или – «сэксом»… Похоже, он не улавливал особой разницы.

***

Жизнь у Анюты сложилась. По крайней мере, так, как у всех. Рано ушедший муж, двушка в хрущёбе, быстро повзрослевший сын, уехавший за северным рублем, да так и осевший там – на Полярном круге, обремененный семьёй и нехитрым бытом. Контора, опостылевший бабский коллектив – изо дня в день в течение тридцати с небольшим лет. Телевизор, газеты, соседка-собачница, редкие ухажёры и частые слезы в подушку. В общем, жизнь прожита не зря. Незаметно подвалил полтинник, и вот тут Анюта столкнулась с чем-то ранее ей незнакомым.
Началось все с очередной бессонницы, когда, вдоволь наплакавшись, Анюта решила попить чайку. Сидя на кухне в обществе одного лишь ворчащего чайника, женщина вдруг испытала необъяснимый прилив внизу живота, а потом толчок в голову. Всю ее так и обдало жаром.
Не очень понимая, что с ней происходит, Анюта, расхотев пить, вернулась в спальню и от нечего делать включила телевизор. Показывали какую-то эротическую программу: мускулистый мужик мощно насаживал на себя белокурую красавицу с огромной грудью. В общем – ничего особенного, но Анюта просто вся вспыхнула жаром изнутри, немедленно обильно потекла и, едва коснувшись себя, бурно с содроганием и нечеловеческими воплями кончила. Да так, что, очнувшись, стала ожидать прихода соседки, вероятно, подумавшей, что её подругу заживо расчленяет маньяк-убийца. В ту ночь, слава богу, ничего такого не произошло.
С тех пор Анюта потеряла разум. Любой, а точнее – каждый – мужчина, который попадал в её поле зрения, заставлял стареющую плоть генерировать невероятное количество похоти. Это чувствовали и мужики, и, что самое скверное, женщины, окружавшие Аню. За спиной шушукались, неприятно замолкали, когда она приходила утром, слегка припоздав, иногда открыто обижали. Так постепенно рассосались все друзья и подруги.
Попытка наладить какую-никакую интимную жизнь окончилась полным провалом, причиной чему – Анюта это хорошо понимала – были ее возраст и малопривлекательная внешность.
Так продолжалось почти два года. В один из сопливых бабских вечеров, когда была уже почата третья – на двоих – бутылка красненького, Анюта, не выдержав, рассказала все как на духу соседке-собачнице.
- А я-то думаю, что за ёбарь к тебе ходит, - сказала Верка и опрокинула бокал себе на юбку, - Ох, бля!, - покачиваясь, встала, стянула с себя промокший элемент одежды и направилась в ванную – застирывать. За шумом воды Анюта едва ловила Веркин бубнёж.
- …А он оказался волшебник, просто – волшебник, Ань! Я такого сроду не видела. Только я тебе не скажу ничего. Тебе самой надо все... Короче, он сам расскажет. Давать телефон-то? – соседка выглянула в коридор, так, чтобы ее увидели.
- Вер, а ты про кого вообще говоришь-то?
- Ну, у тебя же с мужиками проблемы? А тут не будет тебе никаких проблем. Время такое: на каждый спрос – свое предложение. И не дорого…

***

- Ало… Да, барышня – он самый!.. Да ты не стесняйся, думаешь, одна такая… Ну, так ёптыть!.. Ага… Да понял – не диот, ё… Значица так, чего скажу тебе. Эта. Гарантия пожизенная, поняла?.. Так. Пройдешь три процедуры. Деньги вперед… Ага – за три. Ровно три тыщи... Рублёв – да. В один день всё. Так? Перед процедурой не жрать. Бухать – боже упаси тебя, поняла?.. Сам налью, если чо. Да, и обратного хода нету. Это ты себе сразу уясни. А то ломаются потом – да я не то, да я не это, ёпт… Это я сразу пресекаю. Деньги уплочены – я безнэсмэн, ёпт, свою работу знаю… Больно будет, если ломаться начнешь – это тебе обещаю... Нет. Это – забудь. Это тебе не клиника-хуиника. Говорю ж – гарантия пожизненная. Выйдешь от меня как тока родилась… Дрочить перестанешь, не то что на мужиков смотреть… Кем? Лезбианкой? Тьфу, ёпт!.. Не, не было такого… Ну, если такая хуйня, от баб у меня соседка лечит – Нюра Иванна. Она эта – партнер мой по бизнэсу. К ней сходишь… Да. Ну так чо?.. Ага. Ну смотри – та неделя у меня расписана вся. Давай четырнадцатого тебя запишу… Чо?.. Ага – пишу… Так… Как, гриш, фамилиё? Да не – ничо, это я так… Ага… Ну пиши адрес теперь…

© НИЖД