 |
Этой осенью она грустила. В общем так бывало каждой осенью. Знаете, когда листья падают, смоченые грусными слезами тягучего октябрьского дождя. Хотя эта осень и была яркой. Опадающие листья горели на ветвях. И даже опадая, они блистали яркими красками. А она грустила. Тихо сидела на подоконнике, подобрав колени как бы пытаясь сохранить тепло ушедшего лета хоть на несколько часов. Она грустила. Ведь на самом деле все было не так. И листья и моросящий дождь, расползавшийся каплями по стеклу рядом с ее щекой. И то что не было его. То что его не было, она ощущала почти физически. Как будто вырвали по живому частичку ее собственного тела. Он был далеко, при том чаще чем был с ней. А когда возвращался, она не успевала привыкнуть к тому что он есть, и все равно знала что его нет. Нет его. Есть только дождь за окном, трущаяся мокрым носом в коленку кошка и одинокий подоконник. Еще окно, за которым сменяются серые утра и вечера среди тяжелых свинцовых туч именно этой осени. И мысли... О чем? Да о той же грусти. Серовато-грязно-коричневые мысли рожденные неумолимо надвигающимся авитаминозом, несбывшимыся планами на лето и снова тем что нет его. И слезы... Слезы когда он приходил в дом, устало бросал дорожную сумку запыленную дальними дорогами. Скупо целовал, открывал заботливо припасенную ей бутылку пива, и садился перед монитором, погружаясь в цифровую пучину всемирной паутины, так по настоящему и не вернувшись к ней. А ведь она ждала...
Ожидание праздника
Свечи. Нет, не так... ярко горящая люстра в большой комнате, маленькая девочка в голубом платьеце, прижимая старенького плюшевого медведя, наблюдает не отрываясь за тем как родители украшают огромную ель. Этот запах мандарин, смолы и хвои. Она еще не знает, что на самом деле это именно мандарины, смола и хвоя. Но как то подсознательно чувствует что именно так пахнет праздник. Вот сейчас... еще немного и он начнется.И эта ель, занявшая своей лесной непосредственностью добрую половину огромной гостинной и есть самая серцевина праздника. Самая главная... И без нее, украшенной разноцветными блистающими шарами и росчерками мишуры, праздник пройдет мимо. По улице, туда, вниз, обойдет всех соседей, раздавая леденцы на палочке, наливая взрослым пенящуюся жидкость в высокие бокалы, от которой они станут добрее и простят невольную шалость своим детям. И маленкая девочка смотрит на ель, на сосредоточеную работу родителей, бережно берущих и передающих друг другу хрупкие стеклянные украшения, понимая что теперь праздник точно не пройдет мимо ее. А потом ее отправляют спать, поцеловав в лоб, пожелав счастливого рождества, и рассказав историю о замечательном красноносом добряке, который обязательно придет, тихо через печную трубу и принесет ей самый желанный подарок. Пока загадочный, но обязательно самый сокровенно-желанный... И она, засыпая под музыку из гостинной будет рисовать себе картинки праздника, и ранним утром, первая прибежит в гостинную, найдет под елью яркую коробку с тем о чем ей мечталось. И найдет в ней новые варежки. Совсем не то что можно назвать самым желанным. Бам... Да и ель, вчера блиставшая, как то сразу припала невидимой но явственной пылью отслужившего свой век предмета. Никак она не выглядит на фоне серого зимнего утра. И запах... Вчера предвещавший праздник, сегодня окунувший в будни. И таких праздников будет много. И еще через несколько лет она научится радоваться тому что есть, вернее смирится с тем что ее мечты обязаны помещаться в рамки реальности. Втискиваться в них. И не стоит разочаровываться если что то не так. Принимать как есть...
И снова осень
Вот она. Осязаемая тоска. Серым кисельным туманом октября вползла в душу.
" А давай устроим праздник",- скажет он, вернувшись в очередной раз, как солдат на побывку, заглянув на недельку домой. "Давай гостей позовем. Порадуемся..." И она бросится на рынок покупать яйца, сыр и майонез для праздничного салата. И в суете забудет во время приготовить курицу. А гости будут смеятся и говорить о чем то отвлеченном. Чем то приятном. А он будет снова пить свое пиво, а когда все разойдутся будет скупая ласка, и легкий поцелуй утром. И вдруг так отчетливо встанут перед глазами те самые варежки, свитерки, апельсины и яблоки придуманых или пережитых давно прездников. И та самая глупая ель.
А за окном та же осень тот же дождь. И хочется раздеться и выскочить на улицу, и сильно закричать в сонные окна серого города. Что нибудь закричать. Так чтобы разорвались серые облака, и солнце и июль и бескрайняя степь, и обязательно маки, и он. Рядом. Дышащий в ухо словами о любви. И жаворонок высоко и праздник настоящий, когда сердце вырывается из груди веселой пичужкой и взлетает все выше и выше...
- Здраствуй дорогая! Я так за тобой соскучился,- он вошел внезапно. Ворвавшись в дом запахом вагонного угля и пылью далеких городов. - У меня есть подарок, украденое в гостиннице полотенце, и миллион слов...
А что же с осенью? Да ну ее... Махни рукой... И она слетела с подоконника легкой пичужкой...
© Antti
Источник - Тут
|
