Ну ладно, как бы там ни было, а я буду больше про социалистическую Москву эпоху застоя рассказывать, по которой (по эпохе), многие сегодня тоскуют.

В Москве тоже были люди с весьма солидной зарплатой. Например, когда я после школы работал лаборантом в Институте инженеров водного транспорта (зарплата 80 рублей в месяц), то мой завлаб был секретарём профкома и мне частенько приходилось носить на подпись ректору ведомость уплаты членских взносов. Из этой ведомости я выяснил, что ректор института получал 700-800 рублей в месяц, а один раз даже получил тысячу с чем-то. Но ректоров в Москве было не так уж много. Кстати, вспомнив ректора, не обойду молчанием и размер стипендии. Она равнялась 40 рублям. Думаю, примерное представление о заработке советских людей моя вводная статистика даёт. Да, совсем забыл. В СССР существовала странная странность: инженер получал меньше, чем рабочий. То есть если инженер получал 150-160, то рабочий на том же заводе – запросто 180-200. Несмотря на это, советская молодёжь очень стремилась в ВУЗы и почему-то совсем не стремились в ПТУ. В школах училки пугали лаботрясов: «Чего ты добиваешься? По тебе же ПТУ плачет!». Школьники посмышлёнее кумекали: «Ага, ПТУ плачет, это, стало быть, что-то вроде тюрьмы. Нет, не пойдём». Ну ладно, идём дальше.

Кстати, сделаю сразу лирическое отступление. Вот есть такие советские патриоты, которые очень раздражаются, когда кто-то начинает политическую систему килограммами съеденной колбасы мерить. Нет, я согласен, не колбасой единой жив человек. Но ведь, с другой стороны, простой человек, он ведь не мегатоннами испытанных ядерных фугасов питается или миллионами киловатт выработанной в год электроэнергии. Безусловно, простой человек очень радуется, когда его родная наука выводит на орбиту очередной военный спутник, но если этому человеку жрать кроме хлеба, баклажанной икры и бычков в томате нечего, то миллионы тонн зерна, сданные сверх плана в закрома родины, его начинают малость раздражать, а если ещё и вместо модной одежды его одевают в продукцию фабрики «Пиздец коммунизму», сшитую по лекалам 1939 года, то и вовсе настроение портится и старая русская болезнь «Хочется в Париж» даёт о себе знать. Так что если кто-то мне тут будет говорить что-то в стиле «не колбасой единой», тот может сразу же крейсерской скоростью отправляться на йух.

Итак, главный вопрос – можно сказать, вопрос вопросов – сколько что стоило? И начну я… Ну вы меня поняли – конечно с колбасы.

В московских магазинах продавалась варёная колбаса двух ценовых категорий: 2 руб. 20 копеек и 2 руб. 90 копеек (2-20 и 2-90). За 2-90 была очень даже съедобной, а вот за 2-20 временами была такой отвратительной, что её не ели даже кошки. Копчёная колбаса стоила… Стоп! А копчёной колбасы не было. Ну то есть вообще-то она была, но не в магазинах. В магазинах была только варёная. А если у советского гражданина возникало странное, ничем не обоснованное желание побаловаться копчёной колбасой – ну там какая-нибудь свадьба или праздник – то у такого человека было, собственно, две возможности: он мог пойти в какой-нибудь ресторан или гастроном и попробовать купить колбасу «из под полы»… Что? Не понимаете, что такое «купить из под полы»? Поясняю для любителей сказок о чудесной стране Совдепии.

В СССР жили люди, которые по своим инстинктам, в принципе, ничем не отличались от других белых людей, которые жили в капиталистических странах. Один из человеческих инстинктов – он не у всех развит, но у многих развит – торговать. Есть немало людей, которые любят торговать. У меня этот инстинкт совершенно не развит, но я знаю людей, которые получают истинное наслаждение от того, что продают нечто и получают с этого «навар». Понятно, что людей с таким инстинктом было немало в советской торговле. Эти люди очень быстро укумекали, что поскольку советская промышленность и советское сельское хозяйство не справляется с «растущими потребностями» советских людей, а проще говоря, просто буксует в удовлетворении даже самых элементарных запросов (об этом далее). Укумекав, советские торговцы сделали вывод: раз всё равно на всех не хватает, то будем товар просто убирать «под прилавок», а наиболее понятливым потребителям будем нужный товар из под этого прилавка (или «из под полы») продавать по спекулятивным ценам. Такой товар, который был в магазинах, но «под прилавком», назывался «дефицитом».

Если вдуматься, то в СССР дефицитом было всё. Вернее – всё хорошее. Кстати, варёная колбаса тоже была дефицитом. В Москве она была, а в других городах – нет. Поэтому жители других городов регулярно приезжали в Москву, чтобы основательно затариться варёной колбасой и сосисками. Причём каждый гонец покупал колбасы не только на свою семью, но и ещё для нескольких знакомых, поэтому уезжал из столицы с многокилограммовыми баулами, набитыми колбасой и сосисками. В «Новоарбатском» гастрономе на Калининском проспекте в любой день в колбасные отделы стояли длиннющие очереди колбасных закупщиков.

А для Москвы дефицитом были: копчёная колбаса, торт «Птичье молоко»… Нет, не буду перечислять – я подумал, что этот перечень может быть бесконечным. Да о чём вообще можно говорить, если даже туалетная бумага была дефицитом? Сложно поверить? Никто не удивлялся, если видел на улице женщин, обмотанных связками туалетной бумаги, словно революционный матрос пулемётной лентой. Ну про икру, осетрину, сёмгу – я вообще не говорю. Это вообще был супердефицит. Это даже «из под полы» было почти невозможно купить. Это можно было купить только «по блату».

Блат – ещё одно советское словечко – представлял из себя знакомство с «нужным человеком». «Нужный человек» – это человек, который работал в местах скопления дефицита. Такими местами были: кафе и рестораны, гастрономы, магазины одежды и косметики, базы (продуктовые и промтоварные). «Нужный человек» «по блату» мог продать дефицит, по спекулятивной цене, разумеется. Это, собственно, был второй способ приобретения колбасы (и другого дефицита).

Если вдуматься, то в советских магазинах всегда в продаже были только хлеб, молоко и портвейн. Хотя нет, вру, молоко тоже было не всегда, а когда было, то нередко – кислое. Тоже в это как-то сегодня даже не верится, но в советское время, покупая молоко, вполне можно было принести домой пакет кислого. И, если честно, никого это особо не удивляло. «Опять кислое! – сокрушалась мама, – ну ладно, на блины пойдёт». Нормальная советская действительность.

Нет, ну ещё был сок в трёхлитровых банках. Ещё – икра баклажанная. На этом, кстати, построена известная сцена из «Иван Васильича» – когда герой Крамарова вожделённо сглатывает слюну при виде горстки икры баклажанной в золотой чаше, советские люди смеялись от души – ибо советские магазины если чем-то и были забиты под завязку, так это баклажанной икрой. Ещё было печенье «Земляничное», печенье Овсяное (моё любимое), а вот печенье «Юбилейное» уже было дефицитом. Продавались разнообразные конфеты. Я больше всего любил батончики. Но мои любимые батончики «рот-фронт» были дефицитом. Равным образмо дефицитом были сосательные «барбариски». А в основном в кондитерских отделах продавались ненавидимые мной карамели с джемовой начинкой. Впрочем, когда из Иванова к нам приезжали родственники, то они рубали эту джемовую гадость за обе щёки – у них и такого не было. Сай был двух марок: «грузинский» и «цейлонский». «Грузинский» был просто омерзительным пойлом, а «цейлонский» – более или менее нормальным. Если вы уже поняли алгоритм советской торговли, то не удивитесь, что «цейлонский» чай был дефицитом. Растворимый кофе тоже был дефицитом.

Однако некоторые вещи дефицитом не были, хотя по современным меркам вроде должны были бы. Например, креветки. Помню, в гастрономе недалеко от моего дома всегда продавались креветки в коробках. Цена: 90 копеек за килограмм. Их почти никто никогда не покупал. А вот бутылочное пиво было дефицитом. Вернее, свежее пиво. Ибо в те времена пиво не пастеризовали и было весьма существенным купить именно свежее пиво – ну там в течении пары дней с момента розлива, потому что дальше в нём появлялся осадок.

Разумеется дефицитом была одежда. Нет, не то чтобы одежды в магазинах не было. Была! Всё было завалено одеждой. Пальто, штаны, пиджаки, рубашки, колготки – это всё имелось в неограниченных количествах. Но… Покупать это всё советские люди не спешили. Почему? Потому что всё, что продавалось, было совершено немодным и уродским. Пальто, например, шили видимо используя журналы мод 50-х годов, хотя рукава пришивали на совесть, намертво. В советском пальто можно было запросто ходить лет 10, а то и 20. Собственно, я и сейчас ещё иногда (хотя всё реже), встречаю бабушек и дедушек в советских пальто. Советские ботинки тоже были добротными, но ещё более ужасными, чем советские пальто. Советскими ботинками запросто можно было убить человека, но ходили в них только те, кто не мог купить импортную (иностранную) обувь.

Тут, предвижу, меня могут обвинить в непоследовательности: то я пишу про ужасную одежду и обувь, а то вдруг говорю про импортную. Признаю, в советских магазинах можно было купить финскую и даже итальянскую обувь. Да и одежда иногда продавалась иностранная. Её «выбрасывали» в конце месяца «для плана». Что? Снова объяснять? Ну хорошо.

Советская экономика функционировала в соответствии с планом. План был пятилетний, годовой, квартальный и ежемесячный. Абсолютно всё в СССР функционировало по плану. Даже пьяниц в вытрезвитель собирали в соответствии с планом. Был план и в магазинах. Ну там магазин в месяц должен был приносить определённое количество прибыли. А где её взять – прибыль, если никто не покупает ужасные советские ботинки и ужасные советские пальто (я уж не говорю про ужасные советские костюмы и платья)? Тогда хитрые и одновременно мудрые советские торговцы придумали в конце каждого месяца – последние 2-3 дня – для получения плановой прибыли продавать дефицитные товары. Это называлось «выбросить дефицит». Советский народ быстро уловил алгоритм и стал ходить в магазины за дефицитом в конце месяца.

В конце месяца, а тем более квартала, в большинстве магазинов была форменная свистопляска – советские люди отоваривались дефицитом. А уж в конце года была вообще смерть. В крупных магазинах – ГУМ, ЦУМ, «Детский мир» и т.п. очереди за дефицитом выстраивались такие, что даже было сложно представить, сколько дней в таких очередях нужно стоять. Очередь могла идти через весь магазин, складываясь несколько раз, спускаться по лестнице вниз на несколько этажей и идти, идти, идти. Кто этого не видел своим лазами, тот может мне и не поверить, что для покупки женских финских сапог, советский человек (который не имел блата), мог стоять в такой очереди полдня, а то и целый день. Более того, иногда, зная, что в магазин завезли дефицит, люди занимали очередь с ночи. Люди вносили себя в списки, ставили чернилами номера на ладони, ругались, а иной раз дрались и всё это для того, чтобы купить в конце месяца какой-нибудь дефицит. Я не уверен конечно, но думаю, если бы кто-то из нынешних певцов «Советского чуда» затесался бы в эпицентр советской очереди за дефицитом, туда, где люди стоят уже полдня в духотище и постоянной ругани друг с другом, и стал бы там рассказывать про советские космические достижения и бесплатную медицину, то наверняка был бы тут же послан на хуй, а то и в морду получил бы.

Вообще, в жизни советского человека дефицитом было всё – начиная от еды и заканчивая автомобилями. Но за автомобилем («Жигулями» или «Москвичём») в очереди надо было стоять уже не несколько часов, а несколько… лет! Нет, правда – несколько лет люди стояли в очереди на автомобиль. Стоил автомобиль в зависимости от модели от 5 до 10 тысяч рублей. Моделей, собственно, было четыре: «Запорожец», «Жигули», «Москвич» и – предел мечтаний – «Волга». Были в СССР и другие автомобили, например, «Чайка», но они населению не продавались. Иномарок в продаже не было.

Больше всего советский народ любил «Жигули». ВАЗ выпускал два варианта автомобиля: экспортный (для продажи заграницей) и для внутреннего употребления. Экспортный назывался «Lada» и был более качественно сделан, имел чуть более элегантный дизайн и т.п. Это, кстати, тоже было одно из чудесных свойств советской экономики – для продажи заграницей товары выпускались лучшего качества, чем для советских граждан. Некоторые экспортные товары котировались, как дефицит и «выбрасывались для плана» в советской торговле. Например, каждый советский человек знал, что экспортная водка лучше той, что только для своих. То есть за товарами с биркой «Made in USSR» советские граждане гонялись почти как за импортными. Да, вот ещё замечательное словечко из советского лексикона – «гоняться». «Гоняться за товаром» – это значит искать по всем магазинам ту вещь, которая тебе нужна. Гоняться можно было хоть целый год и так ничего и не купить.

Ну да, а что это я всё о колбасе? С колбасой были напряги, зато всем всегда совали в нос: «СССР – самая читающая страна». Это так, в самом деле – читали люди много. Из чего, впрочем, не следует делать вывод, что система тотального дефицита не распространялась на книги. Поговорка: «Книга – лучший подарок» была в СССР весьма двусмысленной, потому что хорошая книга в Советском Союзе если и не была на вес чистого золота, то всё равно была очень большой редкостью. С книгами, собственно, была та же самая история, что с колбасой – книг остро не хватало. Впрочем, эту мысль следует пояснить.


Поскольку я два года проработал зав.редакцией одного крупного российского издательства, то кое-что в каких-то вопросах современного книгоиздания худо-бедно разбираюсь. В частности, в вопросах тиражей. Новый автор, коли издательство решит, что его рукопись достойна быть напечатанной, вряд ли может рассчитывать на первый тираж более, чем в 3-5 тыс. экземпляров. Ну в самом крайнем случае – 10 тысяч (хотя это только теоретически). В случае, если первый тираж расходится хорошо, то делают допечатку – ещё 5-10 тысяч, потом ещё, ещё и так далее. Но это, разумеется, если книга хорошая. А большая часть книг так на единственном тираже 5 тыс. экз. и умирают.

С точки зрения советского книгоиздания, современные тиражи не просто маленькие – они смехотворны. В СССР художественные книги выходили тиражами от нескольких сотен тысяч, до миллионов экземпляров. Но несмотря на это, по книгам был острейший дефицит. Как же так? Да вот так. Певцы «Великого Совка» забывают уточнять, что огромная (если не большая) часть книг, издаваемых в СССР, были коммунистической никому не нужной макулатурой.

Издалека советские книжные магазины казались битком набитыми книгами. И так оно и было на самом деле. Только при ближайшем рассмотрении все эти книги были никому ненужным коммунистическим пропагандистским хламом. Чёрт его знает, кто покупал эти книги?

Однако были и книги, пользующиеся всенародной признательностью и любовью. Во-первых, это была фантастика, во-вторых, детективы, в-третьих, исторические романы. Фантастика (кроме какой-нибудь коммунистической галиматьи Казанцева и Ефремова) выходила микроскопическими тиражами и сметалась с полок в течении получаса. Детективы, например, Конан Дойл… Лично я ни разу не видел в продаже детективов. Впрочем, как и исторических романов. Всю подобную литературу мама покупала «из под полы» втридорога.

Самыми хитами были рассказы про Шерлока Холмса, а также романы Дюма – вся эпопея про д’Артаньяна и его друзей, а также граф Монте Кристо. Дюма и Кона Дойл, кажется, стояли в книжном шкафу каждой уважающей себя советской семьи.

В области погашения книжного дефицита у Совка были свои технологии, как-то не особо прижившиеся в других товарных нишах. Например, существовал такой проект: «Книги в обмен на макулатуру». Нет, не подумайте, конечно, что советские люди шли в книжный магазин с пачками старых газет и меняли их там на «Лунный камень» Уилки Коллинза. Всё было несколько хитрее и одновременно изящнее.

Для приёма макулатуры существовали специальные приёмные пункты. Каждый гражданин мог сдать там любое количество макулатуры и получал свидетельство о сданной макулатуре в виде талончиков: «3 кг», «5 кг», «10 кг» и т.д. С этими талончиками советский книголюб мог идти в книжный магазин, в котором были соответствующие отделы, и там, предъявив талончиков на 20 кг сданной макулатуры, приобрести какую-нибудь дефицитную книгу. Кстати, не факт, что в этих отделах был очень большой выбор, но всё же там можно было иногда купить что-то интересное.

Понятно, разумеется, что тот, кто не хотел сдавать макулатуру, мог купить эти талончики у юрких старикашек, которые сдавали макулатуру тоннами. То есть макулатурные талоны были чем-то вроде суррогатной валюты. Мы, кстати, в детстве, под видом пионеров, выполняющих поручение пионерской дружины, шерстили дома на предмет макулатуры, которую потом сдавали, а талончики продавали. Я, правда, всего один раз участвовал в такой акции, но некоторые мои одноклассники имели на этом деле даже что-то вроде небольшого бизнеса.

Другой способ получения дефицитных книг – подписка. Советский человек подписывался на какое-нибудь многотомное издание и потом в течении пары-тройки лет получал весь комплект. У некоторых дома все шкафы были забиты БСЭ, собранием сочинений Конан Дойла и другим чудесными чудесами. Но, доложу я вам, подписаться на нормальные сборники было не проще, чем купить женские финские сапоги в ГУМе. В итоге некоторые люди, не имея возможности подписаться на «Антологию советской фантастики», подписывались на абы что, лишь бы было что в книжный шкаф поставить.

В итоге в книжной торговле царил такой махровый чёрный рынок, что только держись. А вообще, советский человек всегда знал, что если из какого-нибудь магазина торчит хвост очереди – надо пристраиваться, потому что наверняка что-то нужное. Идиотизм жизни в Совке отлично характеризует следующий анекдот:

Разговор в конце длиннющей очереди:
– Чего дают?
– Конан Дойла.
– А это лучше, чем кримплен?
– Не знаю. Сам на пробу две бутылки беру.

Да, вот так и жили советские люди. И, что забавнее всего, сейчас по этой жизни тоскуют.

Тут из зала поступил вопрос: не являюсь ли я агентом мирового империализма, целенаправленно выливающим грязь на святой образ Совка? Поскольку идиоты тоже люди и жестоко полностью игнорировать их вопросы, терпеливо отвечаю: нет, агентом мирового империализма я не являюсь, а пишу просто потому, что давно собирался описать Совок таким, каким его помню я, а не таким, каким его помнят Кара-Мурзы и Прохановы. Если уж быть последовательным, то агентами мирового империализма следует признать руководителей компартии, которые вытворяли со своим народом такие штуки.

Кстати, пара слов для тех национал-социалистов, которые могут сказать: «Как это так, все эти разборки с СССР льют воду на мельницу либералам. И вообще – колбаса, сосиски – не национал-социалистический взгляд на вещи». Отвечу таким национал-социалистам: обязательно найдите где-нибудь и прочтите речь Германа Геринга на X съезде НСДАП. Почитайте внимательно, как Геринг подробно останавливается на том, какого сорта мука идёт на изготовление хлеба, сколько жиров и мяса приходится на каждого немца и прочие другие сугубо скучные продовольственные вопросы. Герингу что, говорить было больше не о чем в 1938 году? Однако Геринг отлично знал то, чего не хотят знать некоторые, воспарившие в высокие сферы национал-социалисты – простому народу глубоко наплевать на все сверхпроекты, пока он не накормлен. Причём накормлен не просто «абы как», а в соответствии с современными представлениями о нормальном питании.


Конечно, если бы в 1870-х годах русский народ питался так, как в 1970-х, то, возможно, считал бы себя счастливейшим в мире народом. Однако в 70-х годах XX века уже никто не визжал от счастья от того, что можно каждый день купить свежий хлеб. Потому что нормой питания считались уже не просто кусок хлеба и крынка молока, а мясо, колбаса и изысканные деликатесы. И носить люди уже хотели не просто «одежду», а модную одежду.

Так же хочу заметить, что в переходные периоды, безусловно, лидеры государства для сверхрывка могут попросить свой народ затянуть потуже пояс. Но при этом чётко объясняют – во имя чего и на какой срок. В Совке же конца-края не было видно этому «сверхрывку» и во имя чего, и на какой срок надо затянуть пояс люди не понимали. В конечном итоге к концу 1970-х всем стало предельно ясно, что этот «временный период» будет бесконечным, а власти СССР готовы заставить людей хоть полынь глодать во имя никому непонятных интересов в Анголе или Кубе. Причём все прекрасно видели, как с каждым годом снабжение продовольствием и товарами народного потребления становится всё хуже и хуже, и это на фоне изобилия на Западе.

Помню, какой тяжёлый психологический эффект произвело известие о том, что США наложили эмбарго на поставку зерна в СССР. До этого большинство людей даже не подозревало, что брежневская Совдепия сама уже не в состоянии производить нужного количества пшеницы и закупает её – страшно подумать! – у своего классового врага. А по телевизору бодрые дикторы «успокаивали народ» тем, что «да мы в США закупаем только кормовую пшеницу» и т.д. и т.п. Но я помню, как взрослые обсуждали этот вопрос – это был настоящий шок.

Да, я ненавижу Совок. Ненавижу за то, что именно Совок зачал и выносил современную Эрефию. И тот, кто не понимает этого или, тем более, пытается представить дело так, что брежневский СССР и ельцинско-путинская РФ – политические антиподы, тот либо блаженный дурачок, либо проходимец.

Впрочем, возможно у кого-то возникнет другой вопрос: может лично моё детство в Совке было таким ужасным, что я вот вымещаю свою злость таким образом. Не угадали. Моё детство по советским понятиям было очень даже чудесным. То есть лично меня вся эта история про дефицит особо не касалась, поскольку моя мать была начальником цеха холодных закусок в кафе «Бирюса», которое входило в комбинат питания «Новоарбатский». Так что в нашем холодильнике всегда были и мясо, и финский сервелат, и ветчина, и икра, и осетрина. Вообще, в СССР наиболее благополучными были люди трёх массовых социальных групп: 1) партийная и государственная номенклатура, 2) силовики (особенно КГБ), 3) работники сферы услуг (торговля, общепит, сервис). Причём все эти три группы причудливо переплетались друг с другом. Моя мать входила в третью группу, так что я в гораздо меньшей степени испытывал пресс продуктового дефицита, да и любого другого.

С другой стороны, в детстве на такое как-то не очень обращаешь внимание. В самом деле, когда бегаешь с утра до вечера по улицам, то очень вкусным кажется просто кусок чёрного хлеба, посыпанный солью и принципиальной разницы между варёной и копчёной колбасой не ощущаешь. К тому же в детстве я очень любил есть сгущёнку из банки – приходил из школы, брал очередную интересную книгу, садился в кухне и читал запоем, наворачивая сгущёнку. Так что ни колбаса, ни ветчина мне особо нужны не были. Но вот мои одноклассники – из семей простых советских инженеров – очень уважали наш холодильник. Кто их осудит за это?

А вот по чему я действительно тосковал, так это по нормальным игрушкам. Увы, Совок не был бы Совком, если бы не приучал с малолетства будущих советских граждан к тому, что дефицит есть основа советской плановой экономики. И игрушки в этом смысле не являются исключением.

Когда я ходил в детский сад, то, насколько помню, всё меня вполне устраивало. Я искренне радовался пластмассовым пистолетам, оловянным солдатикам и машинам на педальном ходу. Более того, лет 5 от роду я выяснил, что есть такое чудо, как клеящиеся модели танков. И когда однажды под Новый Год «Дед Мороз принёс» мне сборную модель танка «КВ-85», радости моей не было предела. Это же в самом деле было чудо: крутящаяся башня, резиновые гусеницы и прочие детали, которые я сам приклеил согласно чертежа на положенные места. Ну пусть малость кривовато – мне было-то всего лет 6, но зато счастья полные штаны.

Но в начале 70-х с моих глаз спали розовые очки. Я советскую действительность увидел действительность во всей её красе. Году так в 1971 или 1972 (точно не помню), в Сокольниках прошла международная выставка игрушек. Но сперва пара слов о выставках, проводимых в Сокольниках.

В брежневской Москве существовало две главные выставочные площадки. Первая – ВДНХ, где были представлены только достижения советского народного хозяйства – привлекала экспозициями только приезжих, а сами москвичи использовали ВДНХ лишь как парк отдыха. Я, правда, всегда посещал павильон «Космос» и мог надолго замирать, стоя под ракетой «Восток-1», прикидывая, нельзя как-нибудь забраться на платформу и там полазить. А в остальном на ВДНХ особо смотреть было не на что. Ну разве на пыльные снопы ржи и пшеницы в павильоне «Зерноводство». Или на модели звездолётов в павильоне «Юные Техник», который чаще всего почему-то был закрыт.

Москвичей больше привлекали периодически проходящие в Сокольниках международные выставки. Как только по Москве проходил слух, что в Сокольниках открылась очередная международная выставка – вся Москва устремлялась туда. Ну конечно, на какое-нибудь «Станкостроение» ходили далеко не все москвичи, но зато выставки «бытовухи» были набиты под завязку. О том, что в Сокольниках проходит очередная выставка можно было узнать по тому, что в какой-то момент на улицах города появлялось огромное количество людей с одинаковыми полиэтиленовыми пакетами, на которых было что-то написано по иностранному.

Это, кстати, была тоже очень дефицитная вещь – полиэтиленовый пакет. Сегодня, когда бесплатные пакеты выдают в кассе в любом супермаркете, сложно представить ту страсть, с которой москвичи ломились в Сокольники, чтобы отстояв полуторочасовую очередь при входе, получить полиэтиленовый пакет. Потом такой пакет мог носиться год, а то и более. Да, увы, даже с полиэтиленовыми пакетами в Совке был напряг. В связи с чем один задорный сатирик даже сочинил шутку по поводу выстиранных и сушащихся на бельевых верёвках полиэтиленовых пакетах. Первые пакеты, которые появились – это были пакеты из валютных магазинов «Берёзка», которые можно было купить у спекулянтов. Помогали страждущим москвичам и цыгане, которые продавали первый негосударственный полиэтиленовый пакет – до сих пор его помню, с такой мутной фотографией какого-то коттеджа в зелени.

Ещё на выставке в Сокольниках кроме пакета можно было получить значок – круглый, как у нынешних Эмо, а ещё можно было ходить от павильона к павильону, собирая цветные и чёрно-белые проспекты различных фирм. Это была обычная картина на московских международных выставках – толпы советских граждан, которые ходят с кипами в сущности никому из них ненужных проспектов и привычно бросаются к тем павильонам, где начинается какая-то толкучка.

Так вот, однажды какой-то глубоко законспирированный агент империализма решил провести в Сокольниках выставку игрушек. Уверен, что этой выставкой по Совку был нанесён удар такой сокрушительной силы, от которого он не оправился никогда.

Сказать, что я обмер, когда попал на эту выставку – это значит ничего не сказать. От обилия игрушек и их дизайна рябило в глазах. Мама очень скоро раскаялась, что пошла со мной на эту выставку. Я должен был посетить все павильоны. Особое впечатление на меня произвели огромные макеты железных дорог с горами, домиками, стрелками, мостами и прочими нужными в этом деле вещами, а также скоростные трассы, по которым гоняли модели гоночных автомобилей. За то, чтобы дорваться до пульта управления гоночными машинам, шла чуть ли не драка. Наверное десятки, если не сотни тысяч родителей после этой выставки проклинали себя последними словами. Чтобы получить представление о том, что я увидел в начале 70-х… сегодня достаточно зайти в любой крупный магазин игрушек. Сегодня всё это можно купить. А 35 лет назад я всё это увидел на выставке. И понял, что никогда-никогда у меня не будет таких игрушек.

После той выставки я заболел железными дорогами. Советские игрушечные железные дороги были убогими. Но зато в Детском мире и Доме Игрушек на Кутузовском проспекте можно было купить железные дороги производства ГДР. Вообще, ГДР хоть как-то разрежала в целом мрачную ситуацию с детскими игрушками.

Дороги были трёх типов: 9, 12 и 16 мм. Для каждой отдельно продавались дополнительные рельсы, стрелки, семафоры, сборные домики, деревья и пр. Короче – целый мир. Поскольку цены на всё это были высокими, далеко не каждый советский ребёнок имел ГДРовскую железную дорогу. Многие взрослые занимались собиранием железных дорог. Это была отдушина. Однажды мне мама купила 12-миллиметрову дорогу за 25 рублей – большие по советским меркам деньги. Когда к нам в гости на разные праздники приходили знакомые, то чуть ли не первым делом взрослые мужчины шли в мою комнату, чтобы поиграть в железную дорогу.

Ещё ГДР радовала советских детей клеящимися моделями самолётов. Причём в отличии от серых, как попало сделанных советских моделей, модели ГДР были качественными, с цветастыми деколями (наклейками). Клейка моделей самолётов и собирание железной дороги – было одним из моих любимых домашних развлечений. Но стоило это удовольствие, по сравнению с советскими игрушками, немалых денег.

Советские игрушки были довольно дешёвыми, но отменно уродскими. Оловянный солдатики были лишь подобиями людей. Ещё повсюду продавались два набора: псы-рыцари и русские воины на Чудском озере. Эти солдатики мне нравились в детском саду, но также были весьма убогими – плоскими и одноцветными: псы-рыцари почему-то зелёными, а русские воины – красными (ну это понятно). Ещё был набор «русские солдаты», который был чуть получше – хотя и плоские, но раскрашенные цветной краской. Но, разумеется, эти отечественные солдаты даже близко не напоминали английских солдатиков фирмы Matchbox. Владели такими солдатики только те дети, родители или близкие родственники которых ездили в командировки в капстраны. У меня, кстати, тоже было два таких солдатика из набора про Вторую мировую – немецкие миномётчики, которые были, как живые, предмет восхищения всех моих друзей. Откуда солдатики были у меня? Моя родная тётушка была стюардессой на международных рейсах.

В связи с этим обстоятельством у меня было немало разных мелких штучек, на которые сегодня никто даже не обращает внимания, а когда-то они были предметом восхищения и поклонения всех советских детей. Да, господа «певцы Совка» почему-то забыли, что каждый советский ребёнок был заматерелым западником. Какие такие сокровища были у меня, чего были лишены многие советские дети? Да в сущности – это был дешёвый хлам: прозрачная одноразовая ручка «Bic», иностранные фломастеры и, конечно же – жвачка.

Жвачка – это отдельный разговор. За «настоящую американскую» жвачку советский ребёнок мог отдать жизнь. Это не преувеличение. Реальный случай гибели во имя жвачки произошёл в марте 1975 года (http://old.russ.ru/netcult/20030630n-pr.html) на одном юниорском матче ЦСКА-Канада. После матча уходящие раздосадованные проигрышем канадские болельщики бросили в кучу толпы фанатов пачки жвачек. Образовалась давка за то, чтобы получить заветные бубле-гумы. В давке погибло два десятка человек. Именно после этого случая Совок наконец решил наладить производство советской жвачки, что и сделала фабрика «Рот-Фронт», которая технологию производства жвачки, судя по всему, прикупила на какой-нибудь иностранной фабрике искусственного каучука – уж больно советская жвачка была жёсткая. Советская жвачка была таким же суррогатом, как и советская обувь. Но, безусловно, напряг с жевательной резинкой сняла.

Но в середине 70-х советской жвачки ещё не было (была прибалтийская Kalev). Парень (или девчонка), которые могли показать нераспечатанную пачку жвачки, сразу вырастали в глазах своих одноклассников на полголовы. Пачку жвачки можно было жевать целый месяц, а то и более. Жвачку никогда не выбрасывали сразу, как только пропадёт вкус. Перед сном комочек жвачки выкладывали на блюдце или краешек стола, а утром снова брали его в рот и продолжали жевать. По истечении какого-то срока такого беспрерывного жевания жвачка уже переставала походить на жвачку, а представляла из себя что-то вроде кашицы из мелких шариков вперемешку с какой-то непонятной массой. Наконец, она полностью расползалась и только тогда выплёвывалась. Помню в детстве я прочитал в журнале «Америка» историю про американского паренька, который терпеть не может деревенских парней за то, что они плюют жвачку на дорогу и она потом приклеивается к подошвам и её трудно отодрать. Я не мог поверить в то, что кто-то может выплюнуть жвачку в таком состоянии, что она приклеится к подошвам. С моей точки зрения это было варварством.

Кстати, острый дефицит – вернее даже полное отсутствие – жвачки, компенсировался слухами о том, что в США нет конфет. Помню в пионерлагере по вечерам перед сном эта тема была одной из самых обсуждаемых. Всегда находился какой-нибудь знающий умник, который авторитетно заявлял, что если послать американцам ящик леденцов, то они обязательно в ответ пришлют ящик жвачки. Мы в это свято верили.

Помимо самой жвачки ценность представляла обёртка. Обёртка от пачки котировалась выше, чем обёртка от пластинки. Обёртка с картинкой шла по курсу выше, чем просто обёртка с надписями. Вкладыш с коротким комиксом ценился на вес золота. Благодаря моей всюду летающей тётушке, у меня были обёртки, которых не было ни у кого – от японской жвачки с изображениями моснтров-роботов. Я бы не расстался с этими фантиками ни при каких обстоятельствах, хотя мне в обмен за них предлагали немыслимые баснословные богатства.

Вообще, должен отметить, что среди московских детей (впрочем, подозреваю и не только московских) царило самое непрекрытое поклонение перед Западом. Всё иностранное считалось по умолчанию лучшим советского. Любая вещь с надписью «made in…» повышала статус её владельца в глазах друзей. Иностранные игрушки или фантики менялись и было нечто вроде чёрного курса обмена. Так что современные менеджеры компаний не с Луны к нам прилетели – они в советских школах приучались вести бизнес.

Даже в пресловутую игру «Монополия» мы играли уже в 5-м классе. Каждый сам себе делал деньги. Один умный мальчик изготавливал валюту следующим образом: купил где-то набор резиновых штампов (опять же – производства ГДР). На штампах были изображены разные животные. И он штамповал прямоугольные бумажки животными, а рядом числа: 100, 1000 и т.д. Эта «валюта» ходила у нас в классе. Я, помнится, сделал себе несколько супер-банкнот достоинством в миллион единиц – для чего срисовал чилийскую купюру (мне её подарила тётушка, которая участвовала в эвакуации чилийских коммунистов после прихода к власти Пиночета). Однако мои банкноты мне менять отказались, сославшись на то, что мол нарисованные деньги «не катят» и в крайнем случае их можно поменять на бумажки гораздо меньшего номинала. То есть у нас даже обменные курсы наших «валют» имелись. А был это 1977 год…

В некотором роде тотальный дефицит хороших игрушек провоцировал детское творчество – что конечно нельзя не признать положительным моментом, если бы не негативная основа этого творчества. Дети ломились в разные кружки авиамоделирования или судомоделирования, поскольку там можно было сделать самому себе что-нибудь стоящее. Лично я больше всего налегал на изготовление игрушек из пластилина. Не подумайте только, что я делал какие-нибудь дурацкие поделки из того, что рекомендовали делать разные пионерские затейники – разных там волков, зайчиков и прочих зверушек. Этого ещё не хватало. Я строил крепости и создавал армии.

Вообще, пластилином я «заболел» ещё на Арбате. У нас во дворе жил мальчик, который делал из пластилина хоккейные команды. К нему приходили друзья и они целые турниры устраивали. Но хоккей как-то меня не завлёк. А вот увидев однажды у своего друга сделанную из пластилина крепость, я на многие годы посвятил себя именно этому творчеству. В конце-концов я довёл это дело до воистину промышленных масштабов. Мои крепости и мои армии были самыми лучшими. А когда мы с друзьями собирались по выходным у кого-нибудь дома для войн, то дым стоял коромыслом – мы использовали самодельную пиротехнику. Делается это очень просто: берётся спичка, её головка плотно обматывается фольгой. Затем эта «ракета» устанавливается на какую-нибудь поверхность и зажженной спичкой её головка нагревается. Фырк – и она летит. В общем сражения были ужасные. А потом победитель брал контрибуцию – марки, стеклянные бусинки от маминых бус и пр. В общем, всё по взрослому.

Кстати, с поставками пластилина тоже были постоянные напряги. Мне для моих глобальных работ требовался пластилин за 50 копеек – в коробке десять разноцветных брусков. Но именно такой пластилин далеко не всегда можно было купить. Потому что он был лучше всех прочих – не такой жирный и цвета сочные. Сочные цвета… Когда как-то раз мама принесла западный каталог и я залез в отдел игрушек, то увидев тамошний пластилин, я понял, что такое – сочные цвета. Кстати, работа с пластилином обогатила меня одним идеологическим знанием. Поскольку для строительство крепостных стен требовался серый пластилин, который нигде не продавался, то для его изготовления я брал несколько цветных брусков и долго разминал и перемешивал их друг с другом, пока не получался единый серый кусок. При чём тут идеология? При том, что – окончательное смешение разноцветных ингредиентов дают не нарядное сочетание, а унылый серый цвет.

Ещё одна тема – комиксы. Комиксов как таковых в СССР не было никогда. Но мы смотрели журналы комиксов – всегда у кого-нибудь, чьи родители ездили «туда», находилось несколько настоящих комиксов – толстенных журналов, где были только комиксы и больше ничего. Ну, само собой, что насмотревшись этих комиксов, мы пытались и сами рисовать нечто подобное.

Ну вот на этом пока я завершу очередной фрагмент воспоминаний, а то он и так что-то раздулся.

Так что для товарищей защитников Совка преклонного возраста хочу сказать: вы тупые идиоты. Пока вы создавали ваши ракеты и залповые системы огня, ваши дети убивали друг друга за американскую жвачку и проникались идеей, что всё, сделанное в СССР – убогий хлам, а всё сделанное на Западе – самое лучшее что только может быть. Запад захватил умы советских детей, после чего похоронить пыльных идеологов не представлялось сложным. В коечном итоге именно коммунисты воспитали поколение, которое стало измерять личность человека исключительно по количеству жизненных благ. Сегодня они винят в этом кого угодно, но только не себя.

Вижу, что первоначально казавшаяся мне не слишком нужной идея описать Совок таким, каким он был, оказалось, так сказать, востребованной временем. Два моих текста вошли в TOP-10 Яндекса, а один даже в TOP-5. И это при том, что я не привлекал для пиара этих текстов пиар-отделы НСО и Формат18. В общем, эксперимент можно считать успешным. Посему, продолжаю.


К сожалению не удаётся писать постоянно. Ибо разные более важные дела отрывают меня от создания супер-бестселлера «Осиновый кол в грудь совка». Вчера, например, выяснял насколько далеко можно было бросать пилум. Я сильно погорячился и заявил, что пилум бросался на 50 метров. Что вызвало справедливое недоверие и желание уменьшить дистанцию в десять раз. Лично мной это было отвергнуто, как совершенно бессмысленное – ну в самом деле, какой смысл бросать пилум с 5 метров? После чего был поставлен экспериментальный замер. В итоге компетентная комиссия признала, что в принципе метров на 20 реально было можно метнуть пилум. Поздно вечером, обратившись к авторитетным источникам, выяснил, что пилум бросался на 7-10 метров. Признаю.

К чему я это? К тому, что я в те стародавние времена не жил и пилум не бросал, потому могу и ошибиться в своих предположениях. А вот то что я видел своими глазами, то знаю очень хорошо. Так что рекомендую совкам молодого возраста вести себя малость скромнее. А совкам более старого поколения рекомендую свою глупость так усиленно не выставлять напоказ.

Ну ладно, это всё, так сказать, присказка. А… сказки не будет. Будет суровая проза жизни. Совковой жизни. Но сперва надо определиться с определениями (или дефинициями). Поскольку слово «Совок» используется как для обозначения системы общественных отношений, возникших в брежневском СССР, так и некоторых жителей этих самых СССР, следует разделить понятия. Далее «совком» или «совками» я буду именовать преимущественно людей, а систему отношений – «совдепом». Кстати, именно так это всё и именовалось в узких кругах в начале 80-х годов. Говорили не «крутой совок», а «крутой совдеп». И ещё, «совдеп» – это вовсе не страна, а именно система общественных отношений, сформировавшаяся в 1960-70-х годах в России, захваченной коммунистами. Россия – она никуда не девалась и продолжала жить. Но совдеп и продукты его функционирования – совки, делали жизнь в России весьма и весьма некомфортной.

Теперь вопрос: что я больше не любил в совдепе – дефицит или совков? Отвечу: совков, ибо именно совки делали совдеп таким непроходимо омерзительным. Что такое совок? Совок, или советский человек – это не выдумка, это реально выведенная порода существ, которые действительно прекрасно себя чувствовали в Совдепе. Почему совок для меня так омерзителен? Потому что представляет из себя, собственно, антигражданина.

Если за образец гражданина взять римлянина раннего Рима, то что мы видим? Оба они – и гражданин Рима, и совок – согласны с утверждением: «Общественное превыше личного». Однако, что означало общественное для римлянина? Римлянин не мыслил себя вне своего рода со старейшиной (патри) во главе. Именно в рамках рода для римлянина были справедливы слова: «Общественное превыше личного». Он мыслил себя, лишь как элемент рода и готов был погибнуть (и часто гиб), во имя того, чтобы его род креп. Десять родов объединялось в курию. Десять курий – в общину. Три общины и составляли всех граждан раннего Рима. Старейшина каждого рода был членом сената и санкционировал (или не санкционировал) любое важное для Рима решение. Царь (rex), мог делать всё что угодно, но в рамках одобренного сенатом закона.

Поэтому любой римлянин мог не выполнять тех постановлений царя, которые не были одобрены сенатом, то есть и главой его рода. Римлянин, считавший что человек живёт, чтобы цвёл его дом и были счастливы его дети, искренне не понял бы совка, который уверен, что неважно, как живёт лично он – совок, как живут его дети, лишь бы государство, в котором он живёт, было мощным. Древний римлянин искренне посчитал бы сумасшедшим человека, который заявил бы: «давайте плюнем на собственные жилища и собственное пропитание – как-нибудь выкрутимся, но обязательно поможем галлам, которые сильно пострадали от прошлогоднего наводнения (или там, засухи)». Нет, я правда не знаю, что сделали бы римляне с консулом, который однажды сказал бы им следующее: «В Египте постоянные проблемы с разливами Нила. Так давайте отправимся туда все вместе и отгрохаем где-нибудь в районе Асуана чудесную платину. И не говорите мне – на хуя – римляне должны помогать братскому египетскому народу-труженику». Думаю, такого консула римляне сразу бы обезглавили. Ибо были настоящими свободными гражданами, любящими свою родину.

Совсем не то у совков. Совки были воспитаны с перекошенными мозгами и привыкли совершенно абсурдные для нормального человека ценности считать единственно возможными. Для любого нормального человека главной ценностью является благополучие его дома и достаток для его семьи. Но это для нормального. Совок же будет брызгать желчью, доказывая, что жил изумительной жизнью, потому что страна, в которой он жил, «держала за яйца полмира», и при этом позволяла ходить ему в библиотеки с рассыпающимися книгами и посещать Большой театр.

Кстати, про Большой театр. У меня в комментариях отметилась какая-то совковая дама, проскулившая нечто вроде того: «вы моральный урод, вы жрали сервелат, а я в любой момент могла пойти в Большой театр и духовно развиваться».

Духовность – это последний бастион совка. Совки очень напирают на то, что весь этот дефицит и абсурдные условия жизни в СССР были ерундой и безделицей по сравнению с той небывалой духовностью, которой была буквально нафарширована советская действительность. Ну про одухотворяющие съезды КПСС и многочасовые речи генсека я молчу. Это было воистину духовно. Молчу я и про то, что любая научная работа должна была начинаться с фразы: «Согласно решения такого-то съезда КПСС…» или «Как отметил в своём докладе Председатель Верховного Совета СССР Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев…». Молчу я и про висящие на каждом шагу пыльные красные тряпки с одухотворяющими надписями: «Народ и партия едины», «Слава советскому народу!», «Слава КПСС» ну и в всё в таком же духовном духе. Умолчу я (пока), что столь любимый совками Визбор (песни которого так духовно распевались возле костра) был… как это… ну не запрещённым, конечно, но пластинки его почему-то миллионные тиражами не выходили.

Ах да, Большой театр… Компетентно заявляю, что в Большой театр совок не имел возможности пойти, когда ему вздумается. Потому что билеты, собственно, были дефицитом. Точно также невозможно было просто так пойти в Ленком или «Театр на Таганке». Да блин, что там говорить, если про таганковскую «Мастер и Маргариту» ходили просто какие-то легенды, а сказать вот так: «пойду на Мастера и Маргариту» – это просто даже как шутка не прокатило бы. Конечно, сейчас какой-нибудь совок затянет протяжную песню: «да Любимов – это вообще не искусство, это не духовно, это гавно полное, а зато можно было купить билет в театр им. Пушкина на постановку Ревизор». Ну я не спорю – я не театральный критик. Но если «театр на Таганке» был таким гавном, то почему все духовные москвичи так ломились в этот театр? Ну ладно, я в театральной теме правда не копенгаген. Знаю только, что в Москве был определённый набор театров, куда билеты «достать» можно было только по огромному блату.

Хорошо, театр всё-таки штука такая, камерная. Посадочных мест мало, количество спектаклей ограничено – по любому на хороший спектакль билеты будут дефицитом. Ну а кино? Которое, как известно каждому совку, «из всех искусств для нас – важнейшее». Так, кажется, сказал, основатель чудесной Совдепии? Кстати, раз уж речь о Владимире Ильиче зашла, не скажете мне, совки, почему это генерал Власов, который перешёл на сторону Германии, а также миллион русских солдат, которые вступили в РОА – предатели, а вот Ульянов-Ленин и его выводок пламенных революционеров, которые во время войны с Германией приехали в Россию из этой самой вражеской страны в запломбированном вагоне, а потом на немецкие деньги сделали революцию – не только не предатели, а самые замечательные исторические персонажи? Нет, совки, вы уж определитесь – либо Власов предатель, но в таком случае и Ленин с товарищами тоже предатели. Либо Ленин – не предатель, хотя боролся против легитимного строя, но тогда и бойцы РОА не предатели, а русские патриоты, боровшиеся против нелегитимного людоедского большевистского режима. Но это так, вопрос чисто риторический. Совковое слюнобрызгание по этому поводу мне известно.

Я всё-таки вернусь к кино. Кино – штука массовая. На примере популярности фильмов сразу можно установить, что из себя представляла пресловутая советская духовность. Итак, начнём с детских фильмов. Какой фильм в 1979 году каждый нормальный советский мальчишка посмотрел раз по пять (лично я смотрел раз десять)? Что молчите, убогие, от перееденных в детстве бычков в томате склероз начался? А я напомню. Это был фильм «Пираты XX века». Что, забыли уже про такой офигенно духовный фильм? Советский, кстати. Чем он нравился нам – обычным советским школьникам? Отвечаю: в этом фильме не было никакой тягомотины, всяких там разговоров о духовности, а был настоящий экшн – драки, стрельба, взрывы, убийства, каратэ. Как прекрасны сцены нападения пиратов на советский корабль! Как чудесно герои стреляют друг в друга из автоматов – и всё без всяких разговоров про гуманизм и «моральный облик советского человека». Короче, если кто-то из совков скажет, что лично он этот фильм не смотрел или советские дети его не любили – тот сразу получает орден «Совковый пиздабол первой степени».

Что было плохого в фильме «Пираты XX века»? Отсутствие духовности? Да идите вы в жопу с вашей духовностью – это не я вам говорю, это я просто озвучиваю совокупное мнение всех советских детей, которые свои мысли, конечно, так красиво, как я, излагать не умели. Духовностью мы все были сыты по самое не хочу на уроках литературы и на пионерско-комсомольских собраниях. А в жизни нам хотелось чего-нибудь дико бездуховного, но чтобы кровищи было побольше. Кстати, по поводу кровищи – вы не скажете мне, товарищи совки, вот все те парни, все эти бандиты, которые в начале 90-х убивали друг друга и тех, кто оказался поблизости, применяли самые удивительные пытки и т.п. – они к нам что, из США были привезены или всё-таки провели своё детство в самой духовной и счастливой стране Совдепии?

Прошу занести этот факт в протокол – совки отказываются отвечать на прямо поставленный вопрос.

Ну так я продолжу. Чем были плохи «Пираты XX века»? Тем, что это был советский фильм. Вот предположим, советский гражданин решает в выходной день с семьёй пойти в кино. Предположим, он подходит к ближайшему кинотеатру и видит две афиши. Одна с фильмом производства СССР, а вторая – с фильмом производства Франции или США. На какой он пойдёт не глядя? Если мне сейчас тут кто-то скажет, что советский человек пойдёт на советский фильм, то такой отвечающий реалий жизни в Совдепе просто не знает. Советский человек не глядя бросался в кассу за билетом, если видел фильм производства Франции или, тем более, США.

В начала 1980-х вся Москва ломилась на фильм «Ангар 18». (кстати, да, несколько двусмысленная в нынешнем свете нумерация). Фильм – довольно средний боевичок о том, как NASA не смогла запустить управляемый космический корабль на Марс, а чтобы скрыть это обстоятельство от общественности, астронавтов было решено уничтожить. Но главное – фильм производства США, да ещё фантастика – этого было вполне достаточно, чтобы в кассах за этим фильмом выстраивались длиннющие очереди. А фильм «Викинги»? А «Клеопатра»? А «Спартак»? Очень духовно? Ни капли не духовно. Зато очень зрелищно.

Любой французский, итальянский, тем более – американский – фильм собирал полные залы. Их для этого, кстати, и пускали в прокат – чтобы «сделать план». Впрочем, нет, вру, не все итальянские фильмы собирали полные залы. Высокодуховные фильмы Феллини почему-то у советских людей не котировались. Хотя полный зал в начале собирали. Но этот зал убегал в течении первых 15 минут. Мы с друзьями всегда веселились на фильмах Феллини и заключали пари – через сколько минут большая часть зала убежит. Зато фильмы с Бельмондо или Челентано били все кассовые рекорды. Много ли было духовности в фильме «Игра в четыре руки» или «Блеф»? Однако если бы кто-нибудь в 1970-х сказал, что это фильмы плохие, то такой высокодуховный человек был бы одномоментно послан на йух. «За туманом».

С другой стороны, были советские фильмы, пользующиеся всенародной любовью. «Калина красная» Василия Шукшина, например. Очень люблю этот фильм. И вся страна его любила. Этот фильм, судя по всему, понятие «духовность» никак не разрушал (в отличии от «Пиратов»), однако широким экраном почему-то не шёл. И по телевизору, кажется, его ни разу не показывали. И вообще, почему-то руководители страшно духовного Совдепа Шукшина особо не привечали.

Вообще же, вот это совковое нытьё о том «на кого работаете» разбивается очень просто советским же киноискусством. Например, фильм «Гараж» Эльдара Рязанова. В нём показан абсурд советского дефицита в области получения места в гаражном кооперативе. На мой вкус – фильм скучнейший, но во всяком случае снят советским режиссёром для советского зрителя о советской действительности.

Ещё более интересен фильм «Самая обаятельная и привлекательная», снятый в 1985 году. Фильм этот как-то мало известен, а жалко – ведь это апофеоз Совдепа. Тут мне некоторые совки, в благородном негодовании благородно брызжущие слюной, предъявляли следующее: вы, мол, дети поваров, таскающих домой мясо – дико страшное совковое обвинение, что женщина, работающая в ресторане, пользовалась тем, что могла купить колбасы для сына – вы вот сгнили от финского сервелата, а мы – высокодуховные советские инженеры, питались духовной пищей и в своих НИИ работали на советскую науку, от чего нам было великое счастье.

Меня Несколько напрягает это паразитирование на именах Королёва или Туполева, потому 90 процентов советских инженеров ни на какую такую науку особо не работали. А просто просиживали в своих НИИ штаны. О чём, собственно, советский фильм «Самая обаятельная и привлекательная» – как раз про этих самых высокодуховных советских инженеров.

В фильме снялись очень известные советские актёры: Ширвиндт, Васильева, Куравлёв, Муравьёва, Кокшёнов. Сюжет прост: в НИИ в каком-то отделе работают 7 человек, что-то там такое на кульманах чертят вечно. Героиня – страшный общественник – никак не может найти себе мужа. Ей помогает подружка, применяющая технологии НЛП. Весь фильм – одни разговоры, разговоры обычных советских инженеров-мещан. Их разговоры о высокой духовности? О песнях у костра? О Большом театре? Да идите вы в жопу с вашим Большим театром, в конце концов. Нет, советские инженеры говорят только о том, как бы где купить модную шмотку, да как бы достать билет на концерт итальянской поп-звезды. А уезжая в командировку налаживать новый станок, пытаются блядовать и как могут отлынивают от работы. Вот вам вся ваша духовность советских инженеров.

Фильм этот не по заказу ЦРУ сделан. И не Валерия Ильинична Новодворская (которую кто-то тут вспоминал) сценарий к нему написала. Это был советский фильм для советских людей о советской действительности. Но опять же, совки такие фильмы смотреть не хотели. Совки, а какие фильмы вы-то смотрели? Какие книги читали? Может быть трилогию «Малая Земля – Целина – Возрождение», которую предписывалось зубрить каждому советскому школьнику и писать по этой мути сочинения? Это что ли ваша пресловутая духовность?

Ну хорошо, а что давали детям? Вот опять же, если кто-то из блуждающих у меня в журнале совков скажет, что советские дети считали, что советские мультики лучше американских, то я такому совку скажу: ты мудак конченый. Советские дети американских мультиков, собственно, никогда не смотрели, но были уверены, что лучше диснеевских мультиков нет ничего. Нет, ну некоторым везло. Например, однажды на Новый год один мамин знакомый устроил мне проход на ёлку в МИДе. Там показывали голливудский фильм «Маугли» с субтитрами и американские мультики. Ещё в начале 1970-х каким-то чудом по телевизору иногда показывали американский мультфильм «Майти-Маус». Не знаю, что уж там переклинило у советского руководства, что они этот мультфильм допустили к прокату. Но никакое «Ну погоди» даже близко с ним сравниться не могло. Кстати, любимый всеми советскими детьми сериал «Ну погоди» – что это такое было, как не убогая подделка под американские мультфильмы?

Нет, безусловно, были в СССР очень хорошие мультфильмы. Но большинство – какая-то манная каша с разными зайчиками и мишками, разговаривающими сюсюкающе дегенеративным голоском Клары Румяновой. Вообще, большинство советских мультфильмов могли смотреть только дошкольники или дауны с атрофированным мозгом. Американские дети в тоже самое время смотрели мультфильмы про Папайя моряка, про Тома и Джерри, про Багза-Бании и другие мульты, в которых не было место бессмысленному гуманизму. Знаю, в этом месте совки заголосят: зато советские дети были более начитанными. Может быть, может быть… Зато американские дети выросли и стали жить в стране, которая положила на обе лопатки СССР. Я вот думаю, а если бы советские дети в детстве смотрели мультфильмы, в которых присутствовал бы здоровый цинизм Багза-банни и холодная жестокость Папайя моряка – может быть страна немного дольше продержалась на плаву?

Или пресловутый Чебурашка – сюсюкающее не пойми что с широко распахнутыми наивными глазищами – очень хороший образ для подражания каждому будущему совку. Считаю, что этот мультфильм не был бы так популярен без образа Шапокляк. Шапокляк вызывала какую-то симпатию, хотя и была героем отрицательным. Вообще, своим вечным бубнежом о том, «как правильно», Совдеп постоянно вызывал желание быть «неправильным». Например, в середине 1980-х вышел детский сериал «Про Петрова и Васечкина». Он был очень популярен. А почему? Потому что два героя этого серила были обыкновенными разгильдяями, которые никак не хотели вписываться в совдеповскую пионерскую «правильность». Им противостояла положительная героиня – хотя и очень симпатичная, но вызывающая раздражение своей «правильностью» пионерка Маша.

Но ладно, это я что-то в область кинокритики и разных предположений залез. А я хочу оставаться в рамках сухих фактов. А факты крайне неутешительны для совков.

Жители Совдепа всегда предпочитали иностранные фильмы отечественным: Взрослые ходили на французские и американские фильмы (которые шли крайне редко), а дети предпочитали совдеповским зайчико-белочкам хотя бы даже чешских «Болика и Лёлика», а если уже где-то как-то можно было на каком-нибудь «закрытом показе» приобщиться к американской мультипликации, то счастья было на год вперёд.

Отдельно хочу сказать, что советские инженеры были в принципе обычными обывателями, голова которых была занята вопросами где бы купить «что-нибудь». Да иначе и быть не могло, поскольку советский инженер в Совдепе был самым настоящим изгоем. Мой друг и одноклассник – сын инженеров – до 10 класса жил с родителями в коммуналке в одной комнате. Его мать работала на военном заводе, отец – тоже где-то инженерствовал, пока не перешёл в автосервис. Так вот, тот совок, который скажет, что нечеловеческая жизнь этой семьи инженеров – без нормальных жилищных условий, без нормальной одежды, без нормальной еды – хоть как-то компенсировалась тем, что они работали над созданием современных систем ПВО и якобы должны были получать от этого немыслимое удовлетворение, тот является просто опасно больным психом, которого надо срочно изолировать от всех остальных людей.

(с) germanych